ХОККЕЙ. От первого лица
В минувшую субботу Владимиру Плющеву исполнилось 70 лет. Самое время вспомнить главные вехи его жизни, где у экс-наставника национальной, молодежной и юниорских сборных России хватало смешного и грустного.
Гомельский-младший потащил в школу ЦСКА
- Владимир Анатольевич, помните, когда в вашей жизни возник хоккей?
- Да, лет с десяти. Мы гоняли и в футбол, и в хоккей. Двор вообще был достаточно спортивный. Там проживало очень много звезд из разных видов спорта тех времен: Тарасов, Гомельский, Федотов, Бобров, Валентин Николаев, Гринин и много-много других замечательных людей. Варился в этом компоте.
- Замечательном.
- А где-то лет с 10-11 меня Гомельский-младший потащил в школу ЦСКА. Может, я двигался чуть получше других. Просматривал меня, кстати, Виталий Ерфилов - замечательный тренер, который очень много сделал для Третьяка.
- Получается, со многим звездами вы были знакомы практически с детсада?
- Да. Знал, например, хорошо семью Валентина Николаева - мы с его сыном сидели в школе за одной партой, много общались. И некоторые пикантные темы, случалось, затрагивали.
- Вечная проблема у мальчишек тех лет - выбор между мячом и шайбой. Почему победил хоккей?
- Если честно, все-таки свой путь в спорте я начал с футбола, но мне не очень повезло с первым тренером. Не знаю, почему у него было ко мне какое-то негативное отношение. А когда попробовал себя в хоккее, то понял, что именно эта игра отвечает каким-то моим внутренним желаниям. Правда, потом этот футбольный специалист приходил к нам на тренировки и просил меня вернуть. Но я ответил: «Туда больше не пойду!»
- Отбили желание.
- Роль первого тренера значит очень многое для детей. К сожалению, сейчас родителей просто превратили в дойных коров. И весь процесс настроен, чтобы с них стрясти побольше денег, а совсем не на желании воспитать из ребенка звезду.
- Вы из семьи кадрового офицера. Как вас в детстве воспитывали?
- Не могу сказать, чтобы у меня было жесткое воспитание. С родителями - и с мамой, и с папой - существовали доверительные отношения. Авторитет отца, который в мирное время получил два ордена - Красного знамени и Трудового Красного знамени, для меня был непреклонный. Только потом узнал, чего это ему стоило.
Отец поначалу хотел из меня сделать физика, мама желала, чтобы я играл на пианино
- И это останавливало от поступков, за которые бывает стыдно?
- Да, через эту призму рос. Не попадал в какие-то негативные истории, которые могли расстроить родителей. Хотя отец поначалу хотел из меня сделать физика. А мама очень желала, чтобы я играл на пианино. Кто-то ей в голову вложил, что у меня идеальный слух. Начал на нем как-то играть, но оно в основном так и пылилось в квартире.
- Отец о своей службе что-нибудь рассказывал?
- Нет, никогда и ни о чем. Ни он, ни его близкие друзья, которые были вхожи в наш дом. Не знаю, делился ли он с мамой. Я сам потом узнавал что-то в открытых источниках, ну и, сопоставляя факты, понимал, что и как.
- Как вы учились?
- Был крепким середняком, не отличником. Меня больше интересовали гуманитарные предметы. Точные как-то не особенно захватывали. Закончил десятилетку и поступил в институт физкультуры. Но по некоторым обстоятельствам мой родной клуб, ЦСКА, не подготовил заранее письмо об освобождении от трудовой практики.
- А тогда без этого никуда.
- Вот я и уехал с первой командой сперва на сборы, а потом на предсезонные турниры. В результате первый курс для меня закончился где-то в октябре. Потом пришлось поступать заново... Ну а далее работал на кафедре хоккея под руководством Юрия Васильевича Королева. Сначала старшим лаборантом, потом преподавателем. А дальше уже пригласили в другое заведение на собеседование.
- В КГБ?
- Да. После подготовки сказали: вот вам билет в Высшую школу. С того момента началась моя служба.
- Отец же мечтал, чтобы вы стали физиком.
- Да, а я не хотел становиться ни физиком, ни лириком. С 11 лет меня захватил хоккей.
- То есть когда оканчивали школу, то поставили конкретную цель - стать хоккеистом?
- Да, я им уже и был, стоял на ставке в ЦСКА. Помню, первую зарплату получил 60 рублей. Для 16-летнего паренька большие деньги. Купил торт, матери подарок и остался очень доволен собой.
- Обошлись без шампанского?
- Алкоголя никакого не покупал. Да он меня никогда и не прельщал.
Танцы-шманцы по-армейски
- ЦСКА, наверное, у вас тогда ассоциировался в первую очередь с Тарасовым?
- Да, конечно, через него проходили все новички. Каждый молодой находился на карандаше. И за каждого он спрашивал с тренера, который человека «вел»... Ну, тарасовские тренировки я прошел с чувством собственного удовлетворения и достоинства (улыбается). Правда, конечно, приходилось тяжеловато.
- Представить можно.
- Летние сборы у ЦСКА тогда проходили в ГДР. Там стояла 35-градусная жара. Анатолий Владимирович был жестковатый человек, но творческий (улыбается). Потом это я еще больше прочувствовал на новогоднем турнире в Швеции, куда отправились армейцы.
- С Тарасовым?
- Да, Тарасов был освобожден из национальной команды. В Скандинавию отправились те, кто не попал в сборную. Плюс молодые. И тогда на улицах Стокгольма ощутил, что такое его зарядки в 7 утра в парке. Люди с собачками гуляют и видят здоровых, молодых людей, которые таскают друг друга на себе, приседают, пляшут. Это все называлось «танцы-манцы».
- Прекрасное название.
- Кстати, потом понимал, что некоторые моменты тренировок уловил у него. И у Константина Борисовича Локтева тоже. Очень талантливый специалист, который у нас как-то оказался не воспринят сообществом. Все было сделано, чтобы человек не работал в нашем чемпионате.
- После неожиданного увольнения из ЦСКА он уехал за границу.
- Да, работал в Югославии, Болгарии, Польше. В Москве ему предлагали некоторые клубы место, а он ответил: «Я буду или тренером ЦСКА, или нигде». То поколение дорожило своей клубной привязанностью. И было готово жертвовать даже своим материальным положением. Как это говорят: береги честь смолоду. Это сейчас клоуны бегают, скачут туда-сюда.
- Тарасов же всегда на тренировках с особым упоением гонял молодежь?
- Да, это была его коронка. Называл молодежь только «полуфабрикатами». После основной тренировки мы оставались еще дополнительно заниматься минут 15. И знаете, что было главное в этой ситуации?
Тарасов считал меня интеллигентом
- Что?
- Не опоздать в автобус! Если ты приходишь позже, чем ветераны, то столько услышишь ярких эпитетов от Тарасова в свой адрес. Мол, ты, негодяй, заставляешь ждать таких уважаемых людей, как Александр Палыч Рагулин, Анатолий Васильевич Фирсов и так далее. Помню, Рагулин сидел где-то во второй части автобуса и всегда махал руками: мол, только молчи, ничего не отвечай. Иначе пожнешь бурю. Ну, мы так и делали. Хотя для нас это действительно были легенды, к которым мы относились с уважением и почтением.
- Кто из звезд, которых вы тогда увидели на льду живьем, произвел наибольшее впечатление?
- Валерий Харламов. Очень приятный человек и мастер высочайшего класса. И, конечно, Рагулин.
- Вы морально были готовы к тому, что не сможете зацепиться за основу ЦСКА и вас ждет поездка в другие города?
- Ну, от меня ничего не зависело, я уже тогда носил погоны. Анатолий Владимирович считал меня интеллигентом на льду. Не знаю почему. Никогда не уходил от силовой борьбы, от каких-то стычек. Но, как мне потом передали, он предложил на тренерском совете: «Давайте его попробуем в свердловском СКА. Как в свое время Харламова, Гусева - в Чебаркуле. Там есть шанс, что быстро вырастет».
- Искренне в это верил?
- Думаю, это была все-таки отговорка. Тогда ЦСКА в атаке действовал в три звена, и состав был настолько мощный, что пробиться практически невозможно. Тогда дефицита у армейцев Москвы на центральных нападающих не существовало.
- Свердловский СКА - тогда Вторая лига союзного чемпионата?
- Нет, Первая. Оттуда команды попадали в «вышку».
- Разница между хоккеистами Первой и Высшей лиг ощущалась?
- Да, разница была достаточно большая. В наш СКА призывали людей из других городов уральского региона, а остальные команды комплектовались за счет своих школ. И там хватало ярких, интересных ребят.
- Ну и еще это была, наверное, школа жизни - первый раз оказались вдалеке от родного дома?
- В общем-то, да. Определенный жизненный опыт, совсем другой менталитет у людей. Иногда я выглядел, как белая ворона. Они что-то говорили одно, а я улыбался. Не мог понять, о чем речь. Иногда выступал в качестве третейского судьи. У нас были игроки из Свердловска, Перми, Челябинска, Первоуральска, Нижнего Тагила... И постоянно спорили, какой город лучше.
Часы в подарок от Андропова
- И вы на чью сторону встали?
- Помню, что в Нижнем Тагиле из четырех труб - то ли тракторного, то ли танкового завода - шел серо-буро-малиновый дым. Там еще тогда был открытый каток, вместе с дымом на лед летела то ли стружка, то ли что-то подобное. И коньки сразу становились черными. Впечатляло. По сравнению с Тагилом Свердловск выглядел получше.
- К тому времени в ЦСКА уже сменился главный тренер: Тарасов ушел, пришел Локтев. Был у вас шанс вернуться в главную команду страны?
- Вы знаете, Локтев принял команду в достаточно сложной ситуации. Ему было не до молодых. Не все складывалось гладко, а результат от Константина Борисовича требовали. И, как известно, в 1977-м на банкете по поводу чемпионства его убрали из ЦСКА. Ребята все были в шоке, но в хоккейном мире причины знали. Тихонов поставил жесткие условия, когда ему предложили возглавить сборную: сказал, что примет пост, если станет и главным тренером армейцев.
- То есть на определенном моменте про вас просто забыли?
- В принципе, да, ведь молодой. Требовалось комплектовать команду хоккеистами, которые бы гарантировали результат. Ясно, что молодняк его не даст.
- При этом возник вариант с переходом в московское «Динамо» - прямо после свердловского СКА?
- Да. Там была ситуация несколько другого плана - я достаточно активно поучаствовал в Кубке СССР. Забивал голы. В полуфинале «подвалил» шайбу «Спартаку», что лишило его возможности бороться за трофей. А в финале мы обыграли ЦСКА. Получили звание мастеров спорта, плюс премия от руководства. Личный подарок от Юрия Владимировича Андропова - наручные часы в честь победы.
- Сколько вы провели времени в «Динамо»?
- Около сезона. Андропов поставил жесткие условия Юрзинову, чтобы в следующем сезоне было первое место еще и в чемпионате. Требовалось выполнять задачу, и опять вставал вопрос с молодыми, места им не оставалось. Ехать куда-то в команду с периферии не хотелось. У нас с Юрзиновым состоялся разговор, где он честно обозначил, что не знает, когда ты понадобишься. Может, завтра, может, через полгода или год. А я к тому времени был уже студентом института физкультуры. И решил выбрать свою дорогу.
Мальцев - главный артист после Харламова, но не человек-рубаха
- Атмосфера в ЦСКА отличалась от динамовской? Говорят, что там была обстановка все-таки подемократичнее.
- Тут все-таки больше зависело от того, кто был главным тренером. При Аркадии Ивановиче Чернышеве - одна, при Юрзинове - другая. Также и в ЦСКА: при Тарасове - одна, при Кулагине - другая, при Константине Борисовиче Локтеве - третья. В школе нам тогда говорили, что историю делают массы, а роль личности вроде уходила на второй план. Но я думаю, что это совсем не так. Словом, разная ситуация, разная атмосфера. К игрокам тренеры тоже относились по-разному. Кому-то что-то прощалось, кому-то - нет, к кому-то лучше относились, к кому-то - хуже. Это нормально, когда речь идет про живых людей, а не запрограммированных роботов.
- Успели ли близко познакомиться с Мальцевым за период пребывания в «Динамо»?
- Нет, это глыба, величайший игрок. И, наверное, после Харламова главный артист в нашем хоккее, который умел практически все. В команде всегда был авторитетом, но, в отличие от Валерия Васильева, не считался рубахой-парнем. Александр Николаевич несколько замкнутый человек, совсем не компанейский. Он сильно дружил как раз с Харламовым.
- Харламов, наоборот, вроде молодежь всегда поддерживал.
- Да, хотя вроде еще сам был не старик, не ветеран. Но никогда не обижал молодых, не заставлял их делать то, что не надо. Ведь встречались некоторые товарищи, желающие показать свой авторитет и возраст. Валера такими вещами никогда не занимался. Мог партнерам помочь, подсказать, но без всякого фанатизма, мол, делай, как мы, делай лучше нас. Помните, такая передача выходила в СССР?
- Конечно. ЦСКА в те годы был единым коллективом, или все-таки игроки разбивались на разные, небольшие компании?
- Нет, конечно, существовали и какие-то микроколлективы, как и везде. Но в целом это была достаточно монолитная команда, без какой-то дедовщины. В «Динамо», в принципе, такой же подход, просто там звездных игроков имелось поменьше. Но встречались люди компанейские. Валера Васильев - душа-человек! Никогда себе ничего по отношению к молодым не позволял.
В ЦСКА и «Динамо» дружба с алкоголем жестко пресекалась
- Относился как к равным?
- Вполне. Хотя, помню, на одной из первых тренировок я получил опережающий пас, ножками зашевелил, и чувствую, такой накат сзади идет. Периферийным зрением вижу - Валера. Ну все, думаю: сейчас у меня или голова с плеч слетит, или что-то подобное. И я с неудобной руки клюшкой делаю пас и только слышу: «Ой» и крепкое русское слово.
- Не туда попали?
- И тут слышу со своеобразным волжским акцентом: «Молодой, я же ноги раздвинул» (смеется)! Ну, после этого «инцидента» нормально общались. Как-то отдыхали вместе в доме отдыха.
- Действительно ли из-за тех нечеловеческих нагрузок, постоянного «базового» режима многие звезды сгорели раньше времени? Ведь снимали стресс одним способом - горячительными напитками?
- Не думаю, что именно тренировки влияли на эти вещи. Тогда было другое отношение. Готовились в замкнутом пространстве, конечно, игроков подобная ситуация угнетала, но многие наставники считали, что это правильно, нормально. Для подготовки команд к решению больших задач следовало создать единый коллектив, с одинаковым планом подготовки, хоккеисты должны переносить одинаковые нагрузки. Ну а то, что срывались… Не все же.
- Но и не единичные случаи.
- Понятно, что в семье не без урода. Кто-то себе позволял больше. Но, в принципе, и в ЦСКА, и «Динамо» это жестко пресекалось. Я помню только один случай. Армейцы погуляли после какого-то поражения, немножко пошалили в ресторане «Аэрофлот». Точнее, даже на таксомоторной стоянке, когда водитель некорректно отозвался об игроках.
- Не тот ли это случай с Кузькиным, после которого с него сняли звание заслуженного мастера спорта?
- Нет, другие бойцы (улыбается). А Кузькин всегда был таким интеллигентным человеком.
Локтев никогда не причислял игроков к «полуфабрикатам»
- Когда вы уже работали с такими глыбами, как Тарасов, Локтев, Юрзинов, делали какие-то заметки: мол, если стану тренером, то у них можно многое взять на заметку?
- Когда выходил на лед как игрок, об этом не задумывался… Не хочу себе творить хвалебные оды, но у меня всегда с памятью складывалось неплохо. Может, поэтому меня и в «контору» пригласили. Да, когда стал тренером, некоторые моменты пересматривал у себя в голове: как, что. От чего надо однозначно отказаться, а что, наоборот, взять на вооружение. Понятно, что Тарасов - тренерская глыба. Комдив, психолог, теоретик. Все что угодно.
- Трудно до сих пор оценить.
- Но на меня более мощное впечатление в этом плане произвел Локтев. Он был антиподом Анатолия Владимировича: любил игроков, с которыми работал, точно их уважал. Никогда не делал из них «полуфабрикатов».
- Считается, что Локтеву помешала излишняя мягкость стать таким же великим тренером, как игроком.
- Могу так сказать. Константина Борисовича интриги заели. Причем не в команде, а совсем с другой стороны... А так говорить можно что угодно. Да, это был тренер, тогда такие не встречались. Считалось, что игроков следовало воспитывать только с палкой в руках, а он никогда не унижал своих ребят.
- Когда вы учились в институте физкультуры, для себя уже твердо решили, что станете хоккейным тренером?
- Нет, я хотел развиваться в этой сфере, но не предполагал, что точно стану тренером в командах мастеров. Когда же попал на работу в Федерацию хоккея, то мне представился шанс создать сборную из самых маленьких по возрасту игроков и понемногу с ними двигаться. Потом мы с ними бронзу завоевали на чемпионате Европы, тогда еще не проводились мировые первенства. По количеству заброшенных шайб уступили шведам и финнам, хотя финнов обыграли на предварительной стадии.
- Хороший старт карьеры.
- Я приехал с бронзой, и у меня появился кураж. Потом взял следующую сборную, 1983 года рождения, с которой вообще не проиграли в дальнейшем ни одного турнира, и все пошло.
Игорь ГУРФИНКЕЛЬ.
(Продолжение интервью читайте в одном из ближайших номеров).